По сообщению украинских СМИ, местный Кабинет министров в ближайшее время рассмотрит возможность исключения белорусского сахара из режима свободной торговли. Это не первая претензия украинской стороны, которая сейчас уверенно лидирует по количеству разнообразных ограничений для белорусских производителей и товаров. В отличие, скажем, от начала XX века, когда украинские губернии являлись главными потребителями белорусского леса и другой продукции, а киевские, одесские, Бердичевские и прочие бизнесы строили и покупали белорусские заводы и фабрики, по своей активности на этом поприще превосходя питерских и московских купцов.Украина начиная с конца XIX вплоть до конца XX века была основным рынком сбыта для белорусского леса.Из Минской губернии – по Припяти, Березине, Пине, из Могилевской – по Друти, Ипути, Сожи на Днепр и дальше через его пороги до самого устья пролегал самый старый торговый путь белорусских лесопромышленников.
Великая река, видевшая в своей истории ладьи легендарных варягов Аскольда и Дира, ежегодно с апреля до ноября заполнялась тысячами плотов и дровяных барок минских, игуменских, бобруйских и гомельских бизнесменов. Основными направлениями сбыта белорусского леса были Киев, Екатеринославль и Херсон. В апреле-июне в так называемый «большой» сплав переправлялись основные партии. На этот период приходилось до 80% от всего объема перевалки белорусского леса. В караванах встречались и так называемые «херсонские» плоты, следовавшие через днепровские пороги в Херсон – громадные, иногда двухъярусные, сооружения из 250–400 стволов. На барках, собственных и зафрахтованных у пинских, гомельских купцов и ветковских старообрядцев, везли ольховые дрова и продукты первичной переработки. С ассортиментом, правда, было туго: белорусская деревообрабатывающая промышленность могла предложить покупателю примитивные доски и оглобли.Плоты обслуживались крестьянами Минской и Могилевской губерний.
В 1895 году, например, на днепровском сплаве было занято около 45 тыс. крестьян из этих двух губерний. Этот достаточно тяжелый труд приносил плотогонам относительно большие деньги. При полном содержании хозяина домой отходники могли привезти от 20 до 50 рублей. Большинство крестьян-плотогонов оставалось на дополнительный заработок – убирать хлеба на Полтавщине или собирать фрукты в Таврии. Богатое украинское купечество само не прочь было взять под контроль какую-то часть лесного бизнеса в Беларуси. С середины 1890-х годов оно достаточно широко инвестирует в белорусскую лесную отрасль: скупает лесные дачи и строит заводы.В середине 1890-х гг. своим собственным лесопилением в Беларуси занялось Товарищество свеклосахарного и рафинадного заводов бр.Терещенко. Собственниками этого – одного из крупнейших в Европе – сахарного концерна была знаменитая фамилия бизнесменов и политиков Терещенко. В середине XIX в. товарищество приобрело Студенецкое имение, раскинувшееся на территории свыше 10 тыс. десятин в Чериковском и Климовичском уездах Могилевской губернии. В 1902 г., вложив средства в существовавший в д.Боровая Климовичского уезда небольшой заводик, братья Терещенко превратились в достаточно крупных лесопромышленников Могилевской губернии.Но все-таки самый известный украинский проект в Беларуси был реализован не братьями Терещенко.Сахарная «Прима»Одной из крупнейших инвестиций украинского бизнеса в белорусскую экономику стала фанерная фабрика «Прима». Ее в 1902 г. купил у местных купцов киевский банкир Арон Лурье. Компаньоном Лурье стал еще один киевлянин Иосиф Гольдфарб.
Новые владельцы застолбили за собой весьма интересный участок работ. При них «Прима» начала специализироваться на производстве клозетных сидений. Эти изделия, в которых применялась фанера, имели широкий спрос не только в самой империи, но и далеко за ее пределами. Во многих лучших домах Парижа и Лондона, а также в других европейских столицах и городах при обустройстве ванных комнат не обходились без этого интимного товара. В том числе и при дворах многих монархов.
В 1908 г. в знак признания популярности продукции фабрики «Приму» удостоили золотой медали и почетного диплома на международной выставке в Карлсбаде (Австро-Венгрия). К 1909 году фирма Лурье и Гольдфарба по объемам своего производства приблизилась к 150 тыс. рублей.
Но для Арона и его партнера Иосифа эта сумма была пределом ресурсных возможностей. И поэтому, когда в 1909 году им поступило предложение продать «Приму», они, недолго думая, согласились. Предложение было таковым, что от него было трудно отказаться. Интерес к «Приме» проявила самая мощная по европейским меркам промышленно-финансовая группа киевских сахарщиков. В ее участниках числились такие известные в российском бизнес-истеблишменте фигуры, как Л. и А. Бродские, Ю.Дрейфус-Бродский, барон В.Гинцбург, А.Рафалович, Л.Френкель, А.Добрый, А.Горовиц, Я.Поляков. Все фамилии как на подбор – миллионеры, имевшие огромное влияние не только в Киеве, но и в бизнес-кругах С.-Петербурга, Парижа, Лондона, Берлина и других мировых столиц.
Из своей киевской штаб-квартиры, располагавшейся на улице Александровской, 43, эта группа контролировала 12 сахарных обществ России. Александровской группе принадлежали 20 свеклосахарных и рафинадных заводов в Украине. Общий объем производства предприятий, входивших в ее состав, в 1913 г. достигал около 15 млн пудов сахара.
Киевские сахарщики не чурались вкладывать деньги в другие отрасли. Перед войной Александровская группа также контролировала мукомольные мельницы и пивоварни в Киеве, Москве и Херсоне.
В 1909 г. в связи с необходимостью обеспечить сахарное производство собственной упаковкой было принято решение о приобретении фанерной фабрики «Прима» под Мозырем. В том же году было создано АО Мозырской фанерной фабрики «Прима» бывш. А.Лурье. Инвестиции в уставный фонд и кредиты в дружественных банках под хорошие проценты были направлены в модернизацию производства. В 1912–1913 гг. для «Примы» был возведен новый двухэтажный производственный корпус, построен собственный, в полверсты длиной водопровод. «Фабрика внешне и внутренне поставлена образцово», – сделал заключение эксперт Госбанка, в 1914 г. изучавший дела на предприятии с целью выделения ей кредита.
Вложения не замедлили сказаться на объемах производства и, естественно, объемах прибыли. Если в 1911 г. «Прима» выпускала своих традиционных клозетных досок, а также ящиков для сахара на сумму 224 тыс. рублей, то в 1913 г. объемы выросли до 565 тыс. рублей. Число рабочих выросло с 80 в 1909 г. до 350 человек. Для них пришлось даже ввести двухсменный режим работы. Частично продукция «Примы», в основном те же клозетные доски, шли на экспорт – в Англию и Францию. Но постепенно происходила переориентация на поставки в сахарный центр России – Киев. Экспортное направление оказалось полностью закрытым с началом войны – германский военно-морской флот парализовал торговое пароходство на Балтике. Фабрика на время даже остановилась...
Но разбой германских субмарин в морях имел и обратный для фабрики результат: по той же причине в Россию перестал поступать джут, из которого изготавливались сухарные мешки для военного интендантства. Замена была найдена в пользу фанерщиков – вместо мешков военные решили использовать специальные ящики и разместили большой заказ на их производство. «Прима» оказалась в числе получивших этот приятный кусок пирога госзаказа, который открывал для нее еще доступ к кредитным ресурсам Государственного банка. В конце 1914 г. минское отделение Госбанка выделило «Приме» 75 тыс. рублей как предприятию, «в сильной степени развивающему лесную промышленность края».
Этот бизнес-проект, как и все остальные в Российской империи, прекратил свое существование в 1917 году. Вадим СЕХОВИЧ
|
